Но разве не точно так же входят женские персонажи и в биографии самих писателей-романтиков? Сохранилось воспоминание выдающегося писателя и критика романтической эпохи, Карла Фарнгагена фон Энзе, о первой встрече с его будущей женой - Рахилью, салон которой стал центром романтизма в Берлине. Значимость акустического момента в этом первом впечатлении не оставляет сомнений: "...Страдальческое выражение придавало ясным чертам ее лица кроткую прелесть. В своем темном платье она двигалась почти как тень, но в то же время свободно и уверенно, а ее приветствие было столь же располагающим, сколь и благосклонным. Но что меня больше всего поразило, так это ее звучный, мягкий, из самой глубины души исходящий голос. .."(21,65). В воспоминаниях Альфонса Ламартина женскому голосу уделено такое значительное место, что французский исследователь мог с полным основанием утверждать: "Ламартин стал поэтом, потому что был влюблен в некоторые голоса" (8, 314-315) - их описания у Ламартина всегда развернуты в целые звуковые портреты: "...немного лихорадочная, томная, нежная и в то же время необыкновенно звучная вибрация этого голоса, душу которого я понимал без слов..." (8,312).
Дочь консула Марка, пятнадцатилетняя Юлия, в которую был влюблен Гофман, обладала прекрасным голосом; на протяжении 1812 года образ ее пения постоянно присутствует во внутреннем музыкальном монологе гофмановского дневника: "28 января 1811. Вечером ужинал, пребывая в прекрасном, поэтическом настроении, воодушевленный великолепным пением Кетхен из Гейльбронна (Гофман постоянно называет Юлию именем героини из одноименной пьесы Клейста - АМ), удачно импровизировал на рояле; 30 апреля 1812. Вечером с трудом взвинтил себя с помощью вина и пунша - это очень странно, что в голове постоянно вертятся Ктх и музыка"'(2,462, 479). Более ранее увлечение Гофмана - Дора Хатт, которой писатель давал уроки музыки в 1792-1794 годах, - тоже окружается музыкально-певческим ореолом: в письмах Гофман называет ее "Кора", по названию популярной оперы И
