..
Наше знакомство со строевой украинской песней шло плохо. Терпение ротного лопнуло. Остановив строй, он приказал выйти всем, кто отказывается таким образом учить витиеватости украинского. В числе непокорных оказались россияне -- в основном москвичи, азербайджанцы и белорусы. Вместо пения нас, без пяти минут офицеров, отправили на мытье полов. Впрочем, мы команду не выполнили...
* * *
После ГКЧП случился и обвал в учебе. Потому что отменили... Ленина. Горы конспектов с переписанными трудами вождя стали ненужной грудой макулатуры. Как известно, Ильич указывал нам во всем: как писать статьи, как садиться за рычаги танка, штурвал БМП, давал оценки всем злобным устремлениям коварных империалистов, разъяснял их гнилую сущность. Он был в курсе всего: Ленин гениальными афоризмами присутствовал на занятиях по огневой подготовке, был в курсе важности личной гигиены личного состава и уборки мест общего пользования. Но события лета 91-го изменили все на корню. Они ударили в первую очередь по нашим преподавателям. Учить курсантов-политработников стало по большому счету нечему. Целые кафедры с преподавателями -- офицерами и гражданскими людьми -- оказались без работы. Огромную дыру в учебном процессе стали заполнять новыми предметами по истории Украины, которую еще не успели составить официально, скучными лекциями, еще больше бледневшими без цитат вождя. Мы отвечали взаимностью, занимаясь собственными делами. Иные повышали мастерство в преферансе и покере, кто-то засел за нарды. Многие читали и писали письма. Наши преподаватели были в курсе всего и, надо отдать им должное, в общем смирились с этой ситуацией.
...За все четыре года учебы для меня самыми ценными оказались практические занятия по журналистике, где мы писали заметки, корреспонденции, репортажи и, у кого получалось, статьи. Нам устраивали творческие выходы в город, мы стажировались в скромной училищной многотиражке "Политработник". Кто-то делал упор на сотрудничество с местными газетами, раз в месяц собирая гонорар.
* * *
Через четыре года после выпуска, в первую чеченскую кампанию, бродя по деморализованной после Хасавюрта Ханкале, я встретил однокашника Диму Семенова, с которым мы проучились четыре года. Димка, сотрудник пресс-службы Минобороны, хлебнул по полной программе уже тогда, был в Первомайском во время рейда Радуева, сутками пропадал на спецоперациях, оказывался под обстрелами, мотался по Чечне, Ингушетии, Дагестану и Осетии. Удивительная судьба у моего товарища. Он умудрился спастись во время теракта в доме правительства Чечни 27 декабря 2002 года, хотя находился в одном из кабинетов разрушенного здания. Рассказывает об этом очень просто: "Сижу за столом, и вдруг.. Смотрю, а стены стали двигаться, потолок падает". Ему повезло -- бетонная глыба рухнула в комнате, а место, где сидел Дмитрий, оказалось цело. Контузия только. Выбрался, а вокруг -- хаос, останки погибших...
Через Чечню прошли десятки моих однокашников, в большинстве своем ставших журналистами, уже повесив военный китель на гвоздь. Здесь была другая жизнь, другая учеба.
...Как-то раз, в Грозном, в одном из разрушенных домов, который, кажется, принадлежал какой-то ичкерийской шишке, в пыли я отыскал книгу бывшего президента Ичкерии Зелимхана Яндарбиева "Путь к свободе". Пролистал. Одна из иллюстраций сразила меня наповал: на фотографии в обнимку с Джохаром Дудаевым изображен мой училищный замкомвзвода, человек, с которым мне довелось проучиться целых четыре года. Надпись под снимком нейтральная: "Делегация украинских националистов в гостях у первого президента Ичкерии Джохара Дудаева".
...Наше пребывание в стенах ЛВВПУ совпало с крахом всей системы. И без того разных и неповторимых, теперь нас разъединяют границы. До сих пор не могу понять, повезло ли мне в том, что моя учеба попала на такой разлом...
