Он был в восторге.
По окончании концерта король потребовал исполнения русского гимна и, прощаясь с Андреевым, высказал пожелание услышать его при возвращении Андреева в Лондон в будущем году.
Тот же обратный поезд. Лукулловский ужин и сильно опустошенный погреб.
На третий день придворная карета привезла к гостинице, где мы жили, камер-курьера. Он ждал меня в общей гостиной. С высказанной вежливостью он, подав мне свертки и футляр, просил расписаться и передать королевский подарок Андрееву. Он добавил при этом, что был свидетелем разговора короля после нашего отъезда из Сендригамского дворца, в котором король прямо сказал, что он никогда не слыхал такой чудной музыки.
Время приближалось к возвращению в Россию. Наш последний сто девяносто второй концерт выпадал на субботу. Никаких приготовлений к нему я не делал и по поводу него ничего с режиссером не говорил. Пришла, наконец, и эта суббота, в которую мы прощались с гостеприимной милой Англией.
За четыре-пять дней до этого мне захотелось найти какую-нибудь прощальную песнь, чтобы ее сыграть в субботу. Существует в Англии старый традиционный обычай под Новый год петь за столом хором одну песнь, при исполнении которой все присутствующие берутся за руки и под звуки этой песни прощаются со старым годом. Вот эту песнь я нашел, принес ее Андрееву, и в два дня она была разучена оркестром.
При появлении оркестра на сцене в последнюю субботу раз дались нескончаемые аплодисменты. Пока Андреев раскланивался, он буквально стоял под непрерывным дождем цветов. Затем начались подношения. Театр гудел. Когда, наконец, Андреев встал на возвышение и хотел начать свою программу,- внезапно театральный оркестр заиграл русский гимн, и в момент на сцене выкинулись сотни русских и английских флагов во главе с громадными двумя накрест сложенными русским и английским флагами. Пятитысячная толпа неумолчно аплодировала во все время исполнения русского гимна, он был повторен три раза, когда, наконец, публика несколько успокоилась и стала занимать места
